Татьяна БОНЧ-ОСМОЛОВСКАЯ
(Сидней - Москва)
ПРАКТИКА СОЗДАНИЯ ЛИТЕРАТУРНЫХ
ПРОИЗВЕДЕНИЙ
НА ОСНОВЕ КОМБИНАТОРНЫХ ПРИНЦИПОВ В
ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
ОТ ПОЗДНЕЛАТИНСКОЙ ЭПОХИ ДО
СОВРЕМЕННОСТИ
(доклад
на конференции Стиховедческие чтения памяти М. Гаспарова (Москва, РГГУ,
30 июня - 1 июля 2006).
В области литературы,
которая создается в соответствии со строгими формальными законами, наиболее
разработанной является область комбинаторной литературы. Сам термин
«комбинаторная литература» был введен участником французского объединения УЛИПО
Франсуа Ле Лионне в послесловии к сборнику «Сто тысяч стихотворений» Р.Кено, а
также другим улипистом Клодом Бержем (1) в
сборнике работ УЛИПО.
Обычно под
комбинаторикой понимают раздел математики, изучающий сочетания и перестановки элементов множеств.
Родоначальником комбинаторики считается немецкий ученый Готфрид Вильгельм
Лейбниц (1646-1716), однако сам Лейбниц, защитивший в 1666 году диссертацию «Dissertatio de arte combinatoria», комбинаторику понимал значительно
шире. В своей работе Лейбниц рассматривая
перестановки различных структур: цветов, звуков, юридических форм, риторических фигур,
силлогизмов. Лейбниц исследовал и комбинаторную поэзию – на моносиллабической
латинской поэзии, где перемещения слов порождают множество текстов.
Итак, прежде комбинаторной математики существовало
представление о комбинаторном искусстве, происходившее, по-видимому, из работ
испанского мистика и проповедника Рамона Луллия (1232-1316), который в множестве книг (Ars Magna, Ars Major, Ars Generalis, Ars Generalis Ultima, Ars Brevis)
развивал свои идеи о единстве мироздания, в котором все образовано как
комбинация небольшого числа основных
элементов, являющихся отражением изначальных принципов, атрибутов Бога. Он называет эти атрибуты, добродетелями, причинами, или,
чаще всего, титулами (dignities), словом,
которое в схоластике было переводом греческого «аксиома». Главной целью Луллия было обращение в христианство – не
копьем и мечом, но убеждением и доказательством – всего мусульманского мира. Для построения своей системы доказательств Луллий и изобретает
Великое искусство, техническим средством для которой служат знаменитые круги,
или вертушки Луллия.
Как
указывает исследователь работ Луллия А.Боннер, лучший ключ к его природе – в
самом названии ARS, которое
является схоластическим переводом греческого технэ, техника, система, «говоря
современными словами, – структура» (2).
А греческое искусство технэ, в свою очередь, есть
аполлонийское рациональное «мастерство» или «искусство», которое
противостоит дионисийской «мании», божественному «исступлению», «содержанию».
Греки
знали многие строгие литературные формы. Текстами, использующими перестановки
своих элементов, были в первую очередь, буквенные палиндромы и анаграммы. Древние палиндромы (niyon anomhmata mh monan oyin, омывайте душу так же как и тело) часто
записывались на сакральных предметах, например, алтарных чашах, что должно было служить заклятием от злых сил, преграждающим
для них доступ к святой купели.
Эти буквенные комбинаторные
произведения к настоящему времени исследованы весьма подробно. Однако более, на
наш взгляд, интересные возможности предоставляют тексты, основанные на
перестановках семантически значимых элементов текста, таких как слова, фразы
или стихотворные строки.
Если обычный текст допускает одно прочтение, анаграмма или палиндром –
два или немногим больше, то такие тексты, состоящие
из некоторых комбинируемых элементов (слов, стихотворных строк, фраз,
параграфов, и так далее), могут читаться многими различными способами.
Во-первых, из множества равноправных элементов текста можно выбирать один по
случайному закону. Тогда количество прочтений задается степенным, или
экспоненциальным законом – nm. А
во-вторых, можно для элементов текста определить порядок их расположения, тогда
количество прочтений определяется факториальным законом – n!. В некоторых случаях текст
может допускать и факториальный, и экспоненциальный способ комбинации его
элементов.
Историю комбинаторных произведений
можно начать с риторической «фигуры распространения», распространенной в
средневековой латинской поэзии. Так, в сборнике «Латинская антология» (3) приводится следующая эпиграмма Вергилию,
которую В.Брюсов приписывает Пентадию:
Пастырь, оратай, воин – пас, возделывал, низил –
Коз,
огород, врагов – веткой, лопатой, мечом.
С пасшихся
коз, с полевых посевов, с врагов побежденных
Ни
молока, ни жатв и ни доспехов не взял.
(пер. первых двух стихов В.Брюсова, двух
последних М.Гаспарова)
Эта эпиграмма отсылает читателя к трем
основным сочинениям Вергилия – «Буколикам» (жизнь пастухов-рабов), «Георгикам»
(свободных земледельцев) , «Энеиде» (воинов и вождей). Как указывает М.Гаспаров
(4), здесь подразумевается,
что поэт, как пастырь, пасет овец, погоняя их веткой и не получая молока, как
оратай, т.е. пахарь, возделывает поле, используя лопату, и не собирая жатвы с
посевов, и как воин мечом низит, т.е. побеждает врагов, не беря себе награды.
Одним из самых сложных такого рода произведений
было стихотворение «Три ратоборца», в котором последовательно рассказывалось о
трех воинах, приводились их имена, имена сразивших их врагов, орудия, рода
битвы, возраста, места получения раны, имена их родителей и места рождения:
От Ипполиты – Тевфрант,
Клон – от Лики, а Эбал – от Алки.
Эбал – мечом, Клон –
дротом, Тевфрант – сраженный стрелою.
Эбал бился верхом, Клон – пешим, Тевфрант – в
колеснице,
Эбал – юноша, Клон – в цвете лет, а Тевфронт –
еще отрок.
Ранен Эбал в лицо, Клон – в бок, Тевфронт – прямо
в печень.
Сын Ификла – Тевфронт, Клон – Дорикла, Идаса –
Эбал,
Эбал – аркадянин, Клон – мидиец, Тевфрант –
аргивлянин.
(пер.М.Гаспарова)
Для этой формы, однако, возможности перестановки элементов в таких
стихотворениях существуют только потенциально.
Расцвета комбинаторная поэзия достигла в эпоху позднего средневековья, в
кругу поэтов школы Великих риториков (1470-1520). Для них комбинаторные
стихотворения становятся изощренной и сознательно разрабатываемой формой. Здесь
перестановки слов уже определенно заявлены как формообразующий принцип текста.
Два наиболее характерных и знаменитых примера – «Молитва и хвала в честь святой Катерины,
которые можно читать всеми возможными способами» Дистре (Distrées, годы творчества 1500-1515)
и «Литания Богородице» Жана Мешино (Jean Meschinot,
1420-1491) (5). Первое из них:
Sommière régente
Couronne
portаnt
Lumière
fulgente,
Du trône
partant,
Fermière trèsgente,
Matrone
luisant,
Rimière
prudente,
Patronne
duisant.
Владычица
могущая, Могущая
владычица,
В
короне ты державной, В
державной ты короне,
Законница
святящая, Святящая
законница,
На
троне ты всехвальном, Всехвальном
ты на троне,
Заступница
дарящая, Дарящая
заступница,
Во
звоне ты преплавном, Преплавном
ты во звоне,
Советчица
всеобщая, Всеобщая
советчица,
Матрона ты всеславна. Всеславна ты матрона.
(пер. с фр.
Т.Бонч-Осмоловской)
Рассмотрим
первое двустишие. Оно допускает восемь прочтений: в первой строке порядок слов
может быть как приведенный (sommière régente), так и обратный (régente
sommière) –
два варианта, однозначно определяющие порядок слов во всех нечетных строках;
для второй строке также допустимы два варианта прочтения: прямой (сouronne portаnt) и обратный (portаnt сouronne), однозначно определяющих расположение
слов в четных строках. Две эти строки могут быть взаимно заменимы, что умножает
число вариантов еще вдвое: 2*2*2=8 вариантов прочтения двустишия. Если порядок
слов, и тем самым рифмы, в двустишие определены, следовательно, определены и
порядки слов во всем стихотворении. Однако порядок расположания двустиший
остается произвольным, что, для четырех двустиший, дает 4! варианта
расположения первой строки двустишия и 4! варианта расположения второй строки
двустишия.
Всего,
все экспоненциальные и факториальные перестановки дают 23*4!*4!=4608
возможостей прочтения стихотворения, что должно было показать всеобъемлющую
славу, чистоту, власть, могущество и святость святой.
Еще более разнообразны возможности прочтения другой песни во славу
Богородицы, «Litanies de la Vierge», предоставляет читателю Жан Мешино:
D’honneur
sentier, confort sûr et parfait,
Rubis
chéri, saphir très précieux,
Cœur doux et cher, support
bon en tout fait,
Infini prix, plaisir mélodieux,
Éjouis ris, souvenir gracieux,
Dame de sens, mère de
Dieu très nette,
Appuis rassis, désir
humble joyeux,
M’âme défends
très chère pucelette.
Стезя
редчайшая, сапфир небесный ты,
Дары
бесчисленны, бальзам вернейший
ты,
Душа
кротчайшая, порфир чудесный ты,
Безукоризненна,
лоза славнейша ты,
Ты
радость искрення, глаза святейшы ты,
Ты
мать пречистая, ты Богородица,
Подмога
жизненна, сизарь нежнейший ты,
Ты
дева истая, кем сердце полнится.
(пер.
с фр. Т.Бонч-Осмоловской)
Комбинаторное
стихотворение Мешино состоит из восьми десятисложных стихов (каждый стих можно
представить как совокупность четырех и шестисложного полустиший). Эти
полустишия независимы синтаксически и аналогичны семантически, что позволяет
читать стихотворение и как восьмистишие, и как шестнадцатистишие.
Когда
это стихотворение было впервые опубликовано, в 1495 году, издатель Пигуше (Pigouchet) писал о 32 вариантах
прочтения. При повторной публикации, в 1895 году, говорили, что стихотворение
можно прочесть 254 способами. Поль Зюмтор (6)
оценивал количество вариантов в 1088. Улипист Жак Рубо подсчитал в 1975 году,
что число вариантов исчисляется 36 864 комбинациями (и 3 548 944 способа, если
разрешать перемещения отдельных слов и полустиший).
На наш взгляд, число
комбинаций определяется разрешенными перестановками, а именно: разрешается
свободно менять местами строки внутри связанных рифмой подмножеств: первая
строка рифмуется с третьей, вторая с четвертой, пятой и седьмой, и шестая с
восьмой строкой. Внутри этих подмножеств разрешается изменять порядок строк
первых полустиший, вторых полустиший и менять порядок слов во втором полустишии
(в первой-третьей и второй-четвертой-пятой-седьмой строках). Независимые
перестановки первых полустиший дают: 2!*4!*2! вариантов, независимые
перестановки вторых полустиший – столько же вариантов, перестановки слов во
втором полустиши дают 2*2 варианта прочтения. Итого восьмистрочное
стихотворение можно читать 2!*4!*2!* 2!*4!*2!*2*2=36864 способами, что
совпадает с результатом Жака Рубо. Если мы разрешим и шестнадцатистрочный
вариант, то количество вариантов прочтение возрастает вдвое: 73728.
В результате такого
жонглирования создается текст из множества схожих строф, генерирующий сам себя.
Строфа каждый раз и та же, и другая, в определенном классе текстов, порожденном
множеством всех вариантов строф, соединяются и разъединяются различные
варианты, все стихотворение целиком предоставляет читетелю не одну, но
множество вариантов описания, схожих и различных. Снова, как и в стихотворении
Дистре, цель автора была восславить Пресвятую Деву, показать, что воспеваемые
им качества, ее радость, слава, величие, благость, многогранны и безмерны.
В эпоху барокко комбинаторные стихотворения
писали немецкие поэты: Георг-Филипп Харсдорффер (Georg Philipp Harsdörffer, 1607-1658) и
Кувринус Кульман (Quirinus Kuhlmann,
1651-1689) (7). Основатель школы
протеической поэзии, изобретатель многих литературных игр и наследник традиции
Луллия, Харсдорффер в книге «Поэтический кратер» (Poetischer Trichter,
1650) приводит дистихи, в которых односложные слова взаимозаменяемы в пределах
строки:
Auf
Müh', Krieg,
Sturm,
Noht,
Furcht,
Spott,
Streit, Schmach,
Leid,
Angst,
Haß und Fleiß
Folgt
Lohn, Sieg,
Ruh,
Raht,
Mut,
Lob,
Nutz,
Ruhm,
Trost, Lust,
Gunst und Preiß.
(в буквальном переводе с немецкого: После труда,
войны, бури, ночи, страха, насмешки, ссоры, позора, страдания, тоски, ненависти
и страдания // Следует награда, победа, отдых, совет, смелость, признание,
польза, слава, утешение, радость, доброжелательство и преимущество)
И:
Lob,
Geld,
Her,
Kunst,
Weib,
Gut und Kind
Man fehlt, hat,
sucht,
hofft und verschwind.
(Признания, платы, славы, искусства, женщины, имущества и дитя
Можно жаждать, добиваться, искать,
ожидать и получить)
Именно эти дистихи приводит Лейбниц в своей «Dissertatio de arte combinatoria» (1666),
вычисляя количество возможных перестановок по факториальному закону. По
трактовке улиписта Ле Лионне (8), количество
возможных перестановок задается формулой 11! = 39 916 800. Нам представляется,
что если перестановки разрешены, как сказано, в пределах строки, то их
количество будет определяться формулой 7!* 4! = 120960.
Младшим
современиком и последователем Харсдорфера был поэт немецкий поэт Кувринус
Кульман. Кульман был, возможно, первым экуменистом, кто пытался, через триста
лет после Луллия, на основе тождественности основных положений христианской
религии показать единство ее ветвей, представив их как различные комбинации
одного целого. В книге Kuehlpsalter (1684-1686) он рассказывает о своей жизни в весьма
провокативной манере, представяя себя как пророка, кто спасет мир и приведет
его к обещанному в Библии тысячелетнему царству, а свою книгу как третью часть
Библии после Ветхого и Нового завета.
После
того, как Кульман осознал свою миссию, он отправился проповедовать по миру, по
Европе и Малой Азии. Он проповедовал в Лондоне, Париже, Амстердаме, Женеве,
Лозанне, Эдинбурге и Йорке, проповедовал перед высокими сановниками и на
площадях. В том числе он был в 1678-79 годах в Константинополе с попыткой
обращения султана, которая ни к чему не привела. Окончил он свои дни
трагическим образом в Москве. Здесь Кульман также пытался проповедовать, но был
арестован по обвинению в ереси, заговоре и богохульстве и после многомесячных
пыток сожжен, став единственным немецким поэтом, погибшим за свое искусство.
В
стихотворении Кувринуса Кульмана из сборника «Поцелуи любви» слова также можно
различными способами выбирать или переставлять в пределах строки. При любом
способе чтения в стихотворениях предстает калейдоскоп чувств и отношений, вся
совокупность возможных и невозможных причинно-следственных связей, событий и
зависимостей. В этой карусели, названной в заключительных строках стихотворения
тщетой или суетой, вечно существуют только сами перемены, и, на фоне кажущейся
мнимой ненависти, предсталяется одна подлинная реальность – потребность в
любви.
На рубеже XIX-XX
века комбинаторные стихотворения, созданные перестановкой слов в строке, слов в
строфе, стихотворных строк в строфе, не столь сложной конструкции можно найти у
французского поэта Стефана Малларме, русских поэтов Игоря Северянина, Валерия
Брюсова.
В пасхальном стихотворении Малларме (9) комбинирует четыре строчки:
Pâques
apporte ses vœux
Toi vaine ne le déjoue
Au seul
rouge de ces œufs
Que se
colore ta joue.
Au seul
rouge de ces œufs
Que se
colore ta joue
Pâques
apporte ses vœux
Toi
vaine ne le déjoue.
Que se
colore ta joue
Au seul
rouge de ces œufs
Toi
vaine ne le déjoue
Pâques
apporte ses vœux.
Toi
vaine ne le déjoue
Pâques
apporte ses vœux
Que se
colore ta joue
Au seul
rouge de ces œufs.
(Пасха приносит свои дары /
Тебе, гордой, не отменить, / Единственное красное из этих яиц / Которое красит
твое лицо...)
Это восьмое из серии пасхальных стихотворений
Малларме, записанных золотыми чернилами на красных пасхальных яйцах. Для
предыдущих семи стихотворений был отмечен порядок прочтения строк, и только для
данного катрена порядок строк не указывался и, меняя местами яйца, можно было
получать различные способы чтения.
Через несколько лет схожий опыт ставит русский
поэт И.Северянин. Его стихотворение «Рондолет» из первого сборника поэта «Колье
принцессы» (1910) состоит из четырех строф, каждая из тех же строк в различных
последовательностях: 1234 4312 2143 3421. Взятые в кавычки слова принадлежат
поэтессе М.Лохвицкой и взяты в качестве эпиграфа. При этом в строках
варьируется только эпитет к слову «стих»: лазоревый, пылающий, скрижалевый,
надсолнечный:
«Смерть над миром царит, а над смертью - любовь!» Он в душе у меня, твой лазоревый стих! Я склоняюсь опять, опечален и тих, У могилы твоей, чуждой душам рабов. У могилы твоей, чуждой душам рабов, Я склоняюсь опять, опечален и тих. «Смерть над миром царит, а над смертью - любовь!» Он в душе у меня, твой пылающий стих! Он в душе у меня, твой скрижалевый стих! «Смерть над миром царит, а над смертью - любовь!» У могилы твоей, чуждой душам рабов, Я склоняюсь опять, опечален и тих. Я склоняюсь опять, опечален и тих, У могилы твоей, чуждой душам рабов, И в душе у меня, твой надсолнечный стих: «Смерть над миром царит, а над смертью - любовь!» Таким
образом, стихотворение представляет собой перестановки с вариациями.
В
другом стихотворении, «Квадрат квадратов», Игорь Северянин в каждой строфе
переставляет слова в пределах строки, достигая тем самым усиления передачи
эмоций усталости, тоски, разочарованности в стихотворении:
Никогда
ни о чем не хочу говорить…
О
поверь! – я устал, я совсем изнемог.
Был
года палачом, - палачу не царить…
Точно
зверь, заплутал меж поэм и тревог…
Ни о
чем никогда говорить не хочу …
Я
устал… О поверь! Изнемог я совсем…
Палачом
был года – не царить палачу…
Заплутал,
точно зверь, меж тревог и поэм…
Не
хочу говорить никогда ни о чем…
Я
совсем изнемог… О, поверь! Я устал…
Палачу
не царить!.. был года палачом…
Меж
поэм и тревог, точно зверь, заплутал…
Говорить
не хочу и о чем никогда!..
Изнемог
я совсем, я устал, о, поверь!
Не
царить палачу!.. палачом был года!..
Меж
тревог и поэм заплутал, точно зверь!.. (1910)
Для
Валерия Брюсова, переставляющего слова в пределах строфы в стихотворении
«Томные грезы. Вариация», комбинаторное упражнение воспроизводит повторяющиеся
и варьирующиеся пробуждения и погружения в дрему:
Томно
спали грезы;
Дали
темны были;
Сказки
тени, розы;
В
ласке лени стыли.
Сказки
лени спали;
Розы
были темны;
Стыли
грезы дали,
В
ласке лени, томны.
Стыли
дали сказки;
Были
розы-тени
Томны,
темны... В ласке
Спали
грезы лени.
В
ласке стыли розы;
Тени,
темны, спали...
Были
томны дали, –
Сказки
лени, грезы!
Тени
розы, томны,
Спали...
Сказки были,
В
ласке, – грезы! Стыли
Дали
лени, темны.
Спали
грезы лени...
Стыли
дали, тени...
Темны,
томны, в ласке,
Были
розы сказки! (1918)
Всего
в каждой строфе стихотворения используется одни и те же шесть пар рифмующихся
слов: тени-лени, розы-грезы, спали-дали, сказки-в ласке, томны-темны,
были-стыли. Все слова двусложные, с ударением на первом слоге, перестановки их
всегда образуют хорей. При этом два слова, были и дали, являются омонимами и
могут использоваться в различных значениях. Точный подсчет вариантов, с учетом
произвольной расстановки знаков препинания, которые также вносят смысловую
нагрузку, произвести довольно трудно. Без учета знаков препинания общее
количество строф можно подсчитать следующим образом: для двух произвольно
выбранных пар рифм (6*5/2=15 вариантов) остальные восемь слов можно расставить
в строфе 8! способами. Поскольку автор не придерживается одной схемы рифмовки,
количество вариантов перестановок строк в строфе определяется числом 4!. Из
общего огромного числа 15*8!*4! = 14 515 200 строф В.Брюсов выбирает шесть,
приведенные выше. Таким образом, отбор приемлемого варианта, осуществленный в
традиции комбинаторной литературы, исчисляется в пропорции один к двум с лишним
миллионам, без учета несущих смысловую нагрузку знаков препинания.
В
середине ХХ века изобретателем новой комбинаторной формы становится улипист
Р.Кено, сочетающий в своих «Ста тысячах миллиардах стихотворений» (10) законы комбинаторики и закономерности строгой сонетной
формы.
Десять
«исходных» стихотворений написаны в форме сонета – наиболее распространенной в
классической французской поэзии твердой форме. Совпадение рифм во всех десяти
сонетах дает возможность переставлять строки: на месте первой строки может
стоять любая из десяти первых строк (что дает десять возможностей), на месте
второй – любая из вторых (что умножает число возможностей еще на десять), и так
далее. В результате и получается объявленное число – сто тысяч миллиардов, или
1014 стихотворений.
При
перестановке строк сонетов ассоциации, порожденные исходными стихотворениями,
накладываются одна на другую, взаимно пересекаются и обогащают друг друга,
производя фейерверк возможных значений.
Заметим,
что формальная структура сборника сложнее, чем просто перестановки в пределах
одного стихотворения. Единым целым здесь являются все десять сонетов,
прочитываемые традиционным способом «по вертикали», с первой строки до
последней, четырнадцатой. В то время как комбинируются строки «по горизонтали»
– взаимозаменяемы все первые строки, все вторые и так далее. На практике такие
перестановки осуществляются посредством разрезанных на строчные полоски
страниц.
В
комбинаторной литературе стихотворение создается скорее в процессе его
прочтения читателем, чем в процессе его написания автором. Автор лишь (!)
предлагает 1) конструкторский набор элементов текста, слов, фраз или
параграфов; 2) жесткие правила их комбинирования, и предоставляет читателю
возможность самому, по этим правилам и из этих элементов, создавать
многочисленные и разнообразные тексты. Таким образом, читатель переходит грань
от простого потребления к со-творчеству: выбрав случайным образом один из
многих миллиардов вариантов, он сам создает никем прежде не написанный и не
виденный текст.
Чтение (или со-творение)
комбинаторного текста ограничено следованию определенными правилами. Правила
эти могут быть изощрены и допускать множество вариантов, но только в рамках
конечного множества. В восточной, в большой степени приверженной
традиции культуре, крупную область формальной литературы, литературы
перестановок и сочетаний, или так называемую комбинаторную литературу и в целом
комбинаторное искусство, можно соотнести с книгой Перемен, каноном «И Цзин»,
написанной приблизительно в X
веке до нашей эры. Считается, что с помощью этой книги, состоящей из 64
гексаграмм, с каждой из которых соотносится текст-объяснение и
текст-комментарий, можно предсказывать судьбу и отвечать на любые вопросы.
В европейской культуре
текста, который определялся бы некоторыми правилами и функционировал на основе
этих правил столь же значимо и разнообразно, не существует. Задача изобретения
комбинаторного текста, который для европейского читателя стал бы тем, чем для
восточного читателя является И Цзин, еще не решена.
Усиление
интереса к словесным экспериментам, к формальным структурам, к комбинаторным
формам в европейской культуре периодически возникало и исчезало. Наше время несомненно относится к периодам
увеличения такго интереса, причем разрабатываются новые формы зачастую без
знания практики предшественников. Целью представленной здесь работы было
показать, как эти опыты осуществлялись в прошлом, с какими целями, и какие
результаты были достигнуты, чтобы дальнейшие поиски комбинаторных структур
происходили уже с учетом этих достижений, на базе многовековой культурной
традиции.
1. Berge, Cl. Pour une analyse
potentielle de la littérature combinatoire. // L’OULIPO: La litterature
potentielle.
2. Bonner A. Lull's Thought //
Selected works of Ramon Lull. Ed. And Trans. By A.Bonner.
3. Поэты "Латинской Антологии". Cост.,
прим. Гаспаров М.Л., Шульц Ю.Ф.; пер. с лат.; вступ.ст. Гаспаров М.Л. М.:
Изд-во Моск. ун-та, 2003 г. (вверх)
4. Поздняя латинская поэзия. М.: Художественная литература, 1982. С.521. (вверх)
5. Zumthor, P. Antologie des grands rhétoriqueurs. Paris : 10/18, 1978. P.206,
р.42. (вверх)
6. Zumthor, Paul. Le masque et la lumière. La poétique de Grands Rhétoriqueurs. Édition de Seuil, 1978.
P.259. (вверх)
7. Цит. по: OULIPO. Atlas de littérature potentielle. Paris:
Gallimard, 1981. Р.305. (вверх)
8. Le Lionnais F. A propos de la
litterature experimentale. // L’OULIPO: La litterature potentielle. Paris:
Gallimard, 1973. Pp. 250-253. (вверх)
9. Mallarmé St. Oеuvres
complètes. Paris : Gallimard, 1945. Р.141. (вверх)
10. Queneau R. Cent Mille Milliard
de Poèmes. Paris: Galimard, 1961. (вверх)
© Татьяна Бонч-Осмоловская: 2007
© ДРУГое полуШАРие: 2007