Анатолий КУДРЯВИЦКИЙ
ПРОЗОСТИХИ
ОАЗИС
Демон готовых вещей
строит потемкинские деревни. Дух, именуемый
Торичелли, работает не так крупноблочно
и, в основном, поддувает миражи культуры. Мелкий же бес Сделайсам
разрисовывает кустиками вполне каракумский пейзаж.
Есть, конечно, и общее правило, и оно таково: если вас
приглашают в оазис, вы в пустыне.
СЛОНОВЬЯ ТРАВА
В магазине памяти продается будущее, однако
у прохожих почему-то на зубах настоящее похрустывает,
да и бутылку с забвением каждый держит наизготовку. А за углом собираются мячеголовые и двухкомандно
выходят на поле, уже засеянное четырехметровой слоновьей травой.
ДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕ
Имя первопроходца, который обнаружил другое
полушарие мозга, неизвестно, но открытие его будет жить в веках. Благодаря ему
мы теперь знаем о существовании заповедников мысли, где в зелени зарослей
бродят невиданные и доселе неведомые тени. И мы когда-нибудь обязательно
посетим эти девственные территории, а покамест изучаем их из безопасного
далека.
СВЕТ
На каждые восемь человек приходится один лунный луч. Самоубийства и заболевания глаз
порой нарушают эту пропорцию. Конечно, подпотолочные ангелочки с серебряными крылышками несколько подбавляют света, и то же
делает птица Феникс, периодически одевающаяся пламенем на потеху потерянных
поколений. Но самое грустное – что сдавая на склад
использованные телесные оболочки, какой-нибудь блюститель вневременного порядка нет-нет да и забывает извлечь
из них внутренний
свет.
ЧЕРВЬ СОМНЕНИЯ
В школе здравого смысла вещи изучают
концепцию себя. Червь сомнения тоже обретается здесь, он утончает чужие извилины
и питается запретными плодами из пришкольного сада.
Тем временем небо расцветает
вопросительными знаками и двусмысленными
улыбками. Градом падают слова небесного словаря. Люди разбирают их на бруски,
мастерят языковые барьеры и глухонемые заборы. За одним из них вещи держат
экзамен на право называться вещами.
Вскоре оттуда раздается утробный шепот:
«Жалость прошла испытание: жалость – всегда жалость. Любовь отправлена на
переэкзаменовку».
Червь конвульсивно извивается с сознанием
выполненного долга.
БЕЗДНА ЗОВЕТ
Ночь дрейфовала по черной речке от селения
к селению, от столетия к столетию. История плыла следом, пофыркивая и
отплевываясь илом. В какой-то точке пространства случилась незапланированная
остановка, и во вневременном молчании послышалось: «Прощайте, Рамирес, Гонзалес и Родригес! Бездна зовет вас».
Затем последовала отрывистая команда – и всплеск…
Из тьмы вышел генерал и объявил, где воспоследует следующая незапланированная остановка. На генеральском
мундире позвякивали загадочным золотом новенькие медали с изображениями Рамиреса, Гонзалеса и Родригеса.
Тьма сделала то, что она умеет делать лучше
всего: сомкнулась.
ВЕТЕР ИСТОРИИ
Нищий стоял в подземном переходе у
министерства образования. Завидев редкого прохожего, он жестом фокусника расстегивал
долгополое наркомовское пальто. Приоткрывалось обещанное им еще издалека искусство будущего – карманчики с
поэтами, музыкантами и актерами. Нашарив фигурку, он начинал надувать ее
напрасным воздухом.
Никто не обращал на него никакого внимания,
все торопились по своим делам. Ближе к ночи пара культурноозабоченных
прохожих подбросила на ходу идею надуть сразу все фигурки.
Наконец часы пробили полночь. Фигурки
глазели на концертные и театральные афиши и марионеточно
кланялись на ветру.
СВИДЕТЕЛЬ ПОДВОДНОГО ВРЕМЕНИ
Редко кто замечал, что у осьминога, помимо
восьми ног, имеется еще и галстук. Осьминог вряд ли способен объяснить, зачем
ему нужна сия парадная деталь туалета, – разве что как знак слишком часто
колеблемого самоуважения? В общем и целом, осьминог честен, скрупулезен и
небогат. Ему немного нужно. Постигая бесконечность подводных тропинок, на
которых заблудилась его эпоха, он думает о себе: я существо без имени и
биографии. Есть тело, да и то почти прозрачно. Мозг прозрачен совсем. Воспоминания
постепенно обесцвечиваются, голос не слышен под спудом глухих вод. Что же
осталось? Что осталось?
Акулы криво улыбаются: много осталось –
чернила.
© Анатолий Кудрявицкий: 2007
© «ДРУГое полуШАРие»:
2007