Инна КУЛИШОВА
(Тбилиси)
* * *
Из правил – как из перил,
из перин, из марин-
нованных своими.
Свое имя
не отзывается на своих. Рыл –
землю аквамарин
преднебесного взгляда,
но не отраже-
на. Душе дай пощечину. Мне уже
не услышать. Да?
Хорошо. То есть надо.
То есть надо мной и во мне.
И не как у.
Кулаками машу, вызывая драку,
только дрянь выходит. И бумагу мнет
возомнивший ум, а рука – под ручкой.
А была подручной.
Не подругой, нет.
Не под другом даже.
Под никем была.
У добра и зла
значилась в пропаже.
Я и не ищу.
Я – подбой плащу.
Отраженье пла-
щанице. Плат
междукнижье. Плятт
и Раневская в «Дальше – тишина».
Как же я смешна
в невидимках. Свят!
Февраль
2005
* * *
Какой-нибудь Иван Ковбоев
На четырех копытах под
мне предложил, и только рот
раскрыла, выплыл новый Ноев.
А там - все твари, пристяжные
присяжные, гарем чистот
асфальтных, птица Га - удод,
Кижи - поручик, Китеж в мыле.
А я, монашка понарошку
и поневоле. Стихотварь.
Открою дверь, глядишь-ка - царь,
не батюшка. Насыпь горошку
в ладонь, родимый. Митрофавна
тебе свою откроет дверь.
А мне не нужно и теперь,
а в прошлом было и подавно.
Май-июнь 2005
* * *
Я избранница выброса.
Вы-вибратор в дыре
мира бе-з-дного. Рыба вся
завелась на горе -
заводная, и вздор кую,
как Гефест за окном.
Рухну в рухлядь отборную.
Дам по левой кивком.
Мне - железом в предсердии
малевать манифест.
Нет сестер милосердия.
Пусть стрекочет гефест.
Да чтоб кровью по вылету,
да чтоб вылетом по
небу вдарить. Забыли ту,
что забыла. Да Бо...
Завелась, да не вывелась.
Весь мой выводок - в брешь
белоснежную. Выйди, мразь,
не испачкав манеж.
Нет тебе храма желтого.
Нет кривого желтка.
По дороге прошел, да вот
съели клещи шелка.
И не поприще - рубище.
И не рубище - сруб.
Кто подпишется - любящей,
тому рыбою - в зуб.
15.07.05
* * *
Где-то там безэтажно на пролет напролет
сутки, суки, смотрю.
Посох ссохся. Углы задубели.
Участь есть ученичество. Лед,
как окраина памяти, рю-
риковеет, в гантели
смысла вывалившись. Се мой West,
и невест Его штукатур
белым вымазал. Не был нужен
никому черновик. Оставаться без мест
хорошо там, где дур
больше, чем долбленных и долюбленных мужем.
Женщина в переводе, смотрю где-тот-там.
Жаль, хотелось бы боль
причинить. Поселенье
не мое. Рот-в-рот, эх, Роттердам,
Пуст(ь) пролет. Как бей-с-боль-
ная мяч, селит семя
в бытовой чернозем
раз в затылок дыхнувший мужчина. Котель-
ная жаром недужит.
Вор-варяг, грек-скорняк, занесем
все малевичем, сядем на мель.
Что Он видит снаружи?
Апрель, июнь
2005
* * *
собрать бы, собратья, всю эту державу,
и ухнуть бы морем. Да южный жилет
жнет, жмет, недоученный жрец
Поймать бы шалаву, заржать и дать жару,
как дьякону спать не дает черноцвет
его отреченья, ума. "Маладэц!"
А вот геи, гои, ГАИ, лесбиянки,
"Авот" под подушкой хасида, свеча
сопливит у образа, баб
скрывает хиджаб, янь и Янус, и янки,
руби рубаи же с чужого плеча
да противу ветра - канючит рубаб.
От скуки все беды бедны, бедолаги,
берлоги, Берлаги, ГУЛАГи, гуль-гуль
для белых голуб. Юг, оспорь.
Из пор выделяется влага, от влаги
несет междометьями пуль.
Убей же меня или боль.
Да сколько же можно! собратья, собруты,
где бритвы, неточны ножи.
державу дер муторную
глашатай глотает, а в Граде обуты,
и ходЮт, и ходЮт, "ла-а-жи-и!!!" -
сержант проорет. Продаю.
Прощайте, ведь завтра, ведь завтра, ведь завтра.
и ведьминой шапочкой - лысым платком
махнет, даст до -бросит - антип
какой-ниб. Не выпила тост я за автора.
Будь мир этот тварный, комком
стоящий, милУем. Вот голос осип.
И нет ни ребячеств, ни отчеств, ни связан
ни с чем из меня, ухнуть морем, у-ух!
На круги своя
сворачивать, сколько рулонов. По вазам
разбросанный прах. Или пух.
Зачем возвращаюсь, змея?
Шли им, Шлиман, все пласты.
Щи хлебай, мужик с пахОты...
От Рождественской звезды
до Законченной Субботы.
Декабрь 2005
© Inna
Kilishova: 2008.
©
«Another Hemisphere»: 2008