Александр
В. БУБНОВ
(Курск)
ЗВУКОБУКВЕННАЯ
МАТРИЦА НАТАЛИИ АЗАРОВОЙ
или
«ЗА
процветанье птиц!»
ЦВЕТЫ И ПТИЦЫ. Наталия Азарова.
Стихи. Алексей Лазарев. Графика. - М.: Логос/Гнозис,
2006. - 96 с. - тир. не указан. (ISBN 5-8163-0072-5)
Музыкальное
(время) и визуальное (пространство), восточное (древнее) и западное
(современное), визуальное (буква) и музыкальное (звук) перекликаются в стихах
Наталии Азаровой пением и полётами птиц и треками их трасс, устремлёнными к
солнцу в пространстве-времени, - цветами-травами, радугой смыслов и форм,
параллельно и аналогично с графикой (акварелями) Алексея Лазарева.
"ревмя
ревело марево над морем / кишмя кишели мякиши земли..." ("ревмя
ревело...", здесь и далее названия стихотворений - в скобках и кавычках),
но у автора расстановка: вторая "м" ("марево") открывает
вторую строку ровно под первой "м" (в первом слове
"ревмя"). Получаются - то буквальные повторы литер строка под строкой
("...КИШели / мяКИШи...", выделяем "общее"), то - со
сдвигом на литеру-другую влево-вправо. Это создаёт абсолютную
визуально-поэтическую неповторимость стиха, при всей скупости средств, которые,
по многим теориям, даже не позволяют причислить стихотворения Наталии Азаровой
к разряду собственно визуальной поэзии. А мы причислим.
Традиционно
стих - это "линия", некая "одномерность". Поэзоречь Наталии
Азаровой не речи-речке подобна, но - озеру на пространстве книжной страницы,
литеро-логическому пейзажу. Стих с большой восточной составляющей -
вертикальной. Всё выстроено точно на невидимой клетчатой тетрадке и действует
точно. Вплоть до самого, может быть, ключевого - до шрифта.
Моноширинный
шрифт, не имеющий ничего общего по дизайну со старым "добрым" шрифтом
пишущей машинки. Моноширинный шрифт - как матрица горизонтально-вертикального
textus-сплетения, полотна, ткани пространственно-временнЫх координат, их
"растягивания", - свободное "разбегание" литер-галактик от
Первого Взрыва поэтической мысли.
И здесь ещё
одна тонкость "восточная" - аналитическое эссе-предисловие Сергея
Бирюкова предстаёт в рубашке чуть другого шрифта, именно чуть - и - не
моноширинного. Тонкости знаковые.
Акварели
Алексея Лазарева - 3 раза по четыре. Конечно, это "отголосок"
типографских книгоповивальных штампов. Но и - концепция, дополнительная
визуально-поэтическая композиция. ТИПО-графское "прокрустово ложе"
пусть остаётся на месте. Зачем его расшевеливать? Его надо включать в
конт-текст.
Один из приёмов
поэтики - контаминация - единение слов в одновое.
Слышите, да? одно-новое. Читай: точка координат, пересечение
горизонтали-вертикали матрицы стиха и стихов.
Даже сама
"расшифровка" контаминации входит в структуру и время стиха:
"...станет птением / пением тени..." ("А."),
"...праздником / обесцветочить..." ("проме-жуток май...")…
От
контаминационного слова, замешанного на древних словописаниях, восходит первое
стихотворение в книге: "пращурилась (...) москва" ("летнее
солнцестояние")... Маленькая буква "м" в стихах - тоже не
опечатка, и не уничижение родного города - это уже почти классический стиль
"уравнивания", уравновеличивания литер. Название стихотворения тоже
начинается со строчной литеры. Стиль записи стиха, ставший для Наталии Азаровой
органично своим. Буквы унифицированы. Такая унификация подобна хору. Литеры
"поют" вместе и только вместе создают музыку - стройную музыку
стихотворения, его горизонтально-вертикальную партитуру. Для этого автор должен
именно выстроить литеры, сматрицировать, что Наталия Азарова и делает в каждом
опусе, где больше, где меньше, в зависимости от нужности сплетения координат.
"История
поэзии определяется историей средств поэзии", - так говорил Брюсов.
Средства, казалось бы, всеми и все "перемолоты", однако остаются
возможности их сочетания, пересечения. В своей литеро-логической ипостаси
Наталия Азарова нивелирование буквенной высоты дополняет тщательной
расстановкой словоначал. Это не имеет ничего общего с банальной шрифтовысотной
игрой (вспомним в этом плане хотя бы классические "железобетонные
поэмы" Василия Каменского). Стихи Азаровой надо видеть, и это не стёршаяся
метафора, на эти стихи действительно надо смотреть - как на картины (возможно,
для кого-то - и в контексте вплетённых в книгу акварелей). И возможно, это род
визуальной поэзии.
"...разво
- рот ... к шершавому / ромашками по коже" (с.35) тактично-тактильных
четырёх графических листов Алексея Лазарева (с.37-44), когда "пространство
успокоилось / на время / как будто / утро / человечества с натуры /
пишется..." (с.45, "год птения"). Действительно, чистоту
акварелей ассоциируешь с детством человека как "утром человечества".
Другая сторона
(Луны?) листов книги - бела! Ничто не должно отвлекать от тонкого
"аромата" поэтических "цветов".
Казалось бы,
простая "пустота" между слов - в моноширинном шрифте даже более
заметная, простая "пауза", про-БЕЛ. Но как же это точно рифмуется с
намеренно "неумело-детским" белым фоном рисунков! Происходит снижение значения и одновременно
(парадокс) возрастание значимости цветов вплоть до белого - синтетического - и
во всех смыслах. Белый цвет страниц и оборотов листов видится за призмами
речесмыслов, видится переливчато. Светлая книга.
Даже страницы
книги - их номера - почти спрятаны внизу, ближе к переплёту, в приглушённом
свете шрифта, дабы не мешать созерцанию стихотворений в рамочках чистых полей.
Бережно. Очень.
И обязательно
широкий формат. И обязательно твёрдый переплёт. И матерчатое, шершавое,
"тёплое" книжное "одеяло". Щедро.
...И разводишь
руками аки крылышками в дальнейшей невысказанной немоте - подобно ответным
листам, словно бы пустующим, а на самом деле просто чистым, не мешающим,
смешивающим чувства в палитре. Разводишь руками и благодаришь автора и за
"стихотворенье праздника" (с.45), и за праздник стихотворений, то
есть за книгу-произведение-искусства. И "по дороге в густовертни гроз / в
белое облако вокруг голубя" (с.51) поднять и не расплескать "тост /
за процветанье птиц" (с.45) в поэтическом небе книги стихов Наталии
Азаровой!
2007
© Alexander V. Bubnov: 2007.
2008
© «Другое Полушарие»: 2008